Вряд ли найдётся в Армении человек, не знающий о нём или не слышавший его хитов. При этом маэстро – скромный молодой человек, а также - радушный друг и приятный собеседник.

- Вы - из семьи, которая, так или иначе, связана с искусством. Как рождалось Ваше творчество, начиная с приобщения к музыке и заканчивая композицией?

- Всё началось в детстве, когда моим самым любимым занятием было музицирование. Как рассказывают мои родители, когда мне было три года, я подошёл к фортепиано и начал играть, а когда меня спросили: "Что ты играешь?", я ответил: "Я играю космос". Не знаю, почему я так выразился; мои родители считают, что тогда это уже о чём-то говорило.

После этого была музыкальная школа, физико-математическая… Ереванский государственный университет – факультет прикладной математики; параллельно в другом университете – факультет международного права.

Во время учёбы в университете, на втором курсе, в голове стали звучать мелодии. А до этого я очень хотел заниматься композицией, но у меня не получалось – я брал тексты, пытался что-то написать на них, но ничего не выходило. Вообще для меня призвание быть композитором было чем-то чудным, недосягаемым. И вот, во время моей учёбы музыка стала писаться прямо в тетрадях по математике – у меня до сих пор сохранились эти наброски. Что интересно, - уже тогда стали рождаться довольно сложные темы; я смотрю на них сейчас и никак не могу назвать это примитивизмом; это тоже меня некоторым образом удивляет.

Ещё один удивительный для меня факт – то, как композитор творит и потом сам же получает удовольствие от того, что написал, т.е. он тоже чувствует впоследствии потребность послушать эту музыку. Само по себе написание музыки – тоже необъяснимый процесс. Сначала рождается как бы стержень, это происходит очень быстро. Кстати, при изучении психологии творчества многих композиторов я был приятно удивлён, поняв, что процесс моего творчества похож, так скажем, на процесс классический. Рождается зарисовка, ты начинаешь её оттачивать, после чего и получается конечный продукт, которым ты, как автор, тоже наслаждаешься, т.е. то, что ты создал, начинает действовать на тебя самого.

В 1998-ом году состоялась премьера моих двух произведений ("Весенняя иллюзия" и "Раздумья") по Национальному радио. У меня была такая эйфория; я включил утром радио, послушал, потом пошёл в университет, и мне казалось, что педагоги и однокурсники уже успели всё это послушать и сейчас начнут выражать свои мнения. Но оказалось, что кроме меня никто утром радио не включал (смеётся).

Позже я стал показывать свои работы известным армянским исполнителям – Сьюзан Маргарян, Шушан Петросян; им очень понравилось то, что я делаю. Была записана песня "Айреник" ("Родина"), на неё был снят мой первый клип. После этого началась служба в армии; в течение этого времени я также много работал.

В 2001-ом году поступил в консерваторию на курс эстрадно-джазовой композиции, попав к Ерванду Ерзнкяну. Впоследствии поступил в аспирантуру как классический композитор, где учился у Арама Сатьяна.

Во время учёбы в аспирантуре я писал классическую музыку, но песенный жанр не отходил на второй план; я всегда творил в нём, и вообще считаю, что хорошая песня имеет в себе большой потенциал, заряд, и может действительно дать колоссальный эффект, очень мощно воздействовать на слушателей.

- Из композиторов, которые известны сейчас на армянской эстраде, Вы отличаетесь тем, что помимо эстрадной песни работаете ещё и в классическом жанре; какой из этих жанров Вам ближе – не по деньгам, а именно по душе?

- Знаете, я считаю, что песня, выражаясь прямолинейно, - это высокое искусство. Уложиться в три минуты, построить мелодию, линию и завершить её, успеть высказать свою мысль – это и есть песня. И далеко не тайна, что не все могут писать песни. Те же романсы были не всем даны.

Всё это побудило меня заняться научной работой. Скажу честно: доминантой в этом не было получение научной степени. Просто была потребность в такой работе, а также потребность в повышении своей эффективности, полезности, пригодности.

Я не стремился к каким-то призам и наградам, хотя мне было приятно получить от министра обороны почётную грамоту за вклад в воспитание армянской молодёжи в патриотическом духе. А в 2011-ом году от президента Армении я получил почётное звание заслуженного деятеля РА. Конечно, мне приятно осознавать, что моё творчество нужно людям.

Я радуюсь тому, что мои песни, написанные полтора десятилетия назад, сейчас слушают те, которых тогда ещё не было на свете. Пятнадцать лет – довольно короткий срок, но, учитывая тот факт, что мне 35, для меня это немало. И такая оценка моей деятельности очень важна, т.е. это стимул творить дальше, и нужно противостоять той деструктивной тенденции, которая сейчас царит в музыке, тем более – массовой. А массовая музыка – это не всегда плохо, просто в ней имеется большое загрязнение.

Я надеюсь, что в моей научной работе на тему музыкальной психологии, точнее, - экологии музыки, мне удастся докопаться до корней этой проблемы, сделать выводы и обратить внимание общественности на насущные вопросы: что слушают сегодня дети и подростки, что им преподносится, когда они включают телевизор, заходят в магазин. Я часто спрашиваю в супермаркетах – неужели нельзя включить другую музыку? Они отвечают, что им специально дают эти диски, говоря: "Ничего другого не включайте". Позже мне стало понятно, почему - такая музыка имеет одурманивающий эффект. Т.е. логика отключается, и начинаются определённые деструктивные процессы. В то же время, музыка – это божественный дар, и её призвание – возвышать, делать людей лучше. Как сказал Аристотель, кто слушает хорошую музыку, тот будет постепенно становиться лучше, и наоборот.

- Несколько лет назад песня "Siro yerku tev" буквально потрясла меня. Тогда же я узнал, что автор музыки - Эдгар Гянджумян, который тяжело болен и находится на лечении в Германии. Через некоторое время Вы излечились и вернулись на Родину. Насколько изменилось Ваше отношение к Богу, что поменялось в струнках Вашей души, как Вы стали смотреть на мир?

- Я никогда не был атеистом, верил с детства. Потом во мне всё как-то угасло, т.е. я просто перестал думать об этом – о мироздании, о Высшем мире, перестал думать о Боге. Правда, время от времени я молился, но, знаете, чисто автоматически. Иногда брал в руки Библию, читал пару строк, но сразу же начинал думать о другом, отвлечённом. В общем, жил, как это принято, - как обычные люди. К сожалению.

Было много чего в моей жизни такого, что меня буквально душило; я понял это позже. Если провести грубую аналогию, то можно сказать, что на мне был противогаз с каким-то зловонием внутри; я не видел, не слышал нормально и не дышал. Слава Богу, что сейчас я живу без этой маски, без этого зловонного противогаза; я знаю, что есть Всевышний, Бог, и Бог есть Любовь. И сразу всё это ненужное отпало.

- Что конкретно произошло с Вами, и какой именно момент стал переломным?

- В 2004-ом году состоялись три концерта в Оперном театре, был головокружительный успех; и оказаться после этого на больничной койке было шоком для меня. После таких оваций ты лежишь и не знаешь, что будет дальше. Начинают выпадать волосы, и, смотрясь в зеркало, ты не узнаёшь себя…

Через неделю после того, как мы оказались в Германии, в одну из ночей со мной произошло нечто, после чего я понял, что всё действительно будет хорошо. Я об этом нечасто рассказываю; это был сон, видение. Я услышал голос, который сказал мне о том, что я буду жить "ещё долгие дни".

Все мы видим сны; бывают сны и светлые, и не очень приятные; но ты просыпаешься и быстро понимаешь, что всё это было лишь сном. Но в тот раз я услышал очень отчётливо эти слова. Мама была рядом со мной; мы практически не спали, было слишком сильное нервное напряжение, ожидание чего-то страшного…

В этом сне я видел себя совершенно одного в тёмном пространстве, и вдруг стал слышать этот голос с левой стороны. Проснувшись, я почувствовал такую умиротворённость, какую не испытывал ни разу в жизни. Мама спросила меня, что стряслось; но это был настолько глубокий мир в душе, который я никак не хотел потревожить, что я ответил: "Ничего", повернулся в эту левую сторону и так крепко уснул…

И что интересно – на утро мама сказала мне о том, что это была первая ночь, в которую она спокойно спала. Хотя после моего резкого пробуждения она должна была, наоборот, больше волноваться; но всё произошло иначе – этот мир распространился и на неё.
Пришли врачи, взяли анализы; а через день они поздравили меня с тем, что лекарство подействовало. Да, это Германия, но нет никакой гарантии, что тот, кто едет туда, обязательно излечится. Со мной лежали двое армян, но, к сожалению, они не выжили.

После положительного действия медикаментов мне казалось, что я могу вернуться в Армению, но врачи объяснили, что результаты анализов – явление временное, и лечение необходимо продолжать в течение года. Я понял, что если бы вернулся тогда, то не утвердился бы в своём отношении к Богу. Мне предстояли месяцы страданий; лечение ведь очень сложное.

Наступила полная ремиссия, и с тех пор я радуюсь каждому дню. Для меня каждый день – это величайший подарок от Всевышнего; я стараюсь прожить его конструктивно. Моё единственное желание – чтобы Бог вёл меня по этой жизни и давал мне любовь, чтобы иметь возможность распространять её вокруг себя.

Уверен, что все люди имеют эту возможность; необязательно пройти через такую болезнь, как, например, рак. Просто много чего игнорируется. Я стал изучать Библию очень глубоко, буквально – с математической точностью, и сделал для себя вывод о том, что между чистым библейским христианством и остальными религиями мира существует большая пропасть, и в то же самое время, я чувствую, что отголоски чего-то единого есть везде, но уже с "наростами". Помните, - "поклонились и служили тварям вместо Творца"? Ну, и т.д. - делали что-то, чтобы заслужить что-то… Делать добро, чтобы получить какие-то очки свыше… Я понял, что всего это в истоках христианства нет. Спасение – это дар, благодать, как и всё остальное. Каждый наш день – это дар от Бога. Я радуюсь каждому дню, каждому часу и в том же духе воспитываю своего сына.

- А как это отношение отразилось на Вашей деятельности? Как изменилась Ваша повседневная жизнь помимо духовного обогащения?

- В первую очередь, я понял цель своей жизни. Это не удовлетворение собственных амбиций; жизнь должна стать благоуханием божественной любви. В этом истинная радость жизни.

- Что касается Фонда помощи детям, больным лейкозом, инициатором открытия которого Вы являетесь, - он до сих пор существует?

- Да, презентация была в 2008-ом году. Мы провели концерт одновременно с презентацией фонда "Огнэм"*. Я поделился с друзьями этой идеей; они с большой радостью восприняли её.

- Вернёмся к музыкальной теме. Считаете ли Вы, что армянская музыка успешна только тогда, когда в ней царит минор, и придёт ли время, когда в ней, если не воцарится радость, то, как минимум, будет не меньше мажорных ноток, нежели минорных?

- Я хотел бы вернуться к христианству, но в этом контексте. Я считаю, что вера в Бога – это не просто свод каких-то правил, а это настоящая встреча с Живым Богом. Если вспомнить фарисеев, - они же вроде делали всё по закону, но у них было сердце гнилое, как выразился Христос. То же самое и тут: быть христианином ведь не значит быть человеком печальным. Мне кажется, что самый радостный человек на Земле это христианин – верующий в Бога, в тот путь, который безо всяких "наростов", без угождения, без накопления каких-либо очков для будущего.

Что касается музыки – ведь бывает и светлая грусть; может быть светлой тоска по прекрасному, по вечности, по любимому человеку… Может быть также какое-то сожаление, высказанное в музыке, но не столь безысходное. Вот, я, к примеру, сторонник светлой грусти.

- Не так давно одно из новостных агентств распространило информацию о том, что около десяти лучших музыкантов покидают страну, и дефицит их в скором будущем станет проблемой довольно острой. Что, помимо финансовых трудностей, побуждает этих людей уезжать из страны. Настолько ли они духовно не питаются тем творчеством, которым занимаются в Армении? Насколько возможно, если не повернуть вспять, то хотя бы остановить этот процесс?

- В данный момент я работаю директором в Школе искусств, где у нас, естественно, есть музыкальный отдел. Нужда в некоторых инструментах действительно большая; это особенно касается духовых инструментов.

Хочу с радостью отметить, что совсем недавно у нас открылся класс валторны, гобоя, трубы, флейты. Т.е. на сегодняшний день прилагаются усилия для того, чтобы как-то поддержать это дело, и государство фактически финансирует обучение игры на этих редких инструментах.

Что же касается тех, которые уезжают, - знаете, сейчас, будучи музыкантом, очень сложно содержать семью. А за рубежом, так сказать, рынок большой; есть возможность развернуть свою деятельность в более широких масштабах. То же самое касается и финансовой стороны.

- Помимо льготного обучения в школах, - что сейчас делается в симфонических оркестрах? Есть ли там какие-то льготы или рычаги для удержания уже профессиональных музыкантов от покидания страны?

- Есть; но насколько это эффективно – покажет время. То, что обучение игры на редких инструментах поощряется со стороны государства - на мой взгляд, уже большой шаг.

- Название нашего журнала – "Искусство оставаться армянином". Могли бы Вы дать три, или, может быть, больше советов или правил в этой связи?

- Три правила. Для меня очень важно правило первое: оставаться христианином. И не просто приверженцем христианства почти с двухтысячелетней историей, не гордиться этим, а действительно просить у Бога помощи; жить конструктивно. Делать всё это в очень широком смысле: не бросать из машины мусор… да-да, начиная именно с таких моментов. Отказаться от пошлости, вульгарности, грязной речи, в которой каждое второе или третье слово – ругательство. Это оскверняет самого человека.

Правило второе: семья. Семья это святое, и это тоже должно быть не на словах. В принципе, второе правило вытекает из первого – быть христианином во всех аспектах жизни. А христианство, я уверен, это не просто свод правил – это, как я уже отметил, встреча с Живым Богом, с Творцом.
Семья – это действительно святое, и всякие связи на стороне оскверняют её. В обществе считается, что мужчина может себе это позволить. Но даже если супруга об этом не узнает, то, я уверен, на энергетическом уровне семья оскверняется – и муж, и жена, и дети. На очень тонких энергетических слоях существует это единение, и вдруг – по нему наносится такой удар.
В это же второе правило я включаю и воспитание детей. Скольких проблем и комплексов можно было бы избежать, если бы родители потратили немножко времени на чтение детской психологии, пусть даже в интернете – как общаться с детьми, возрастные категории, особенности каждой из них. Зачастую родители ломают детям психику, а потом удивляются тому, почему же их ребёнок столь закомплексован, отчего так мало любви в нём. Самый настоящий эгоизм – накричать, побить ребёнка и закончить на этом. Это же оставляет глубокий след в его душе…

И третье правило: доброжелательное отношение к миру вокруг тебя; к соседу, к прохожему и т.д.
Я понял такую истину: где есть гордыня, там обязательно есть и зависть. У порочной птицы эгоцентричности два крыла: одно – гордыня, другое – зависть. Простой пример: если я лелею гордыню, держа в руке карандаш, и вижу, что у кого-то их два, то я буду завидовать ему. А если у нас будет их одинаковое количество, я буду стараться, чтобы у меня было больше – чтобы превознестись. А любовь не превозносится. И любовь не гордится.
К сожалению, то, что мы видим очень часто, представляет собой следующее: дойти, догнать, обогнать, удивить. Т.е. вся жизнь, вся внутренняя энергия растрачивается на то, чтобы показать своё превосходство! Как жаль…
Всё это разрушает стержень, и человек перестаёт быть человеком.

Вот эти три вышеперечисленные категории жизневидения для меня очень важны.



* – сайт фонда www.ognem.am


***