Что такое кошениль? Я не раз – уже будучи "посвященным" – задавал этот вопрос своим знакомым. И слышал в ответ: "Слово знакомое. Это вроде бы какой-то жучок или червячок". Или: "Кошениль? Как будто название ткани". Или убежденное: "Краска красного цвета".

Самое интересное, что все мнения, в общем-то различные, были близки к истине. Кошениль – это и краска из насекомые. У нас в стране эти червецы водятся в Армении, в Араратской долине, на солончаках – совсем близко от Еревана.

А в самом Ереване, в Институте зоологии АН Армянской ССР, есть лаборатория, занимающаяся разведением кошенили, причем для этой цели выделен заказник – первый в стране заказник для насекомого...

Еще в прошлый свой приезд в Армению я долго рассматривал в Матенадаране – хранилище древнеармянских рукописей – раскрытые на иллюстрациях толстые фолианты, лежащие под стеклом. Рисунки и буквицы были раскрашены неувядаемыми красками: синими, зелеными, фиолетовыми, красными. Кармин, оттеняемый золотом, горел на желтоватой, траченной столетиями бумаге и казался подновленным вчера.

— Что использовали в качестве красного красителя? – спросил я экскурсовода.

— Кошениль, – был ответ.

И в музее кафедрального собора в Эчмиадзине гравюры в древних евангелиях, отмеченные пронзительным кармином, надолго удерживали мой взгляд.
Монах-сопроводитель пояснял:

— Кармир вортан. По-армянски это означает "красный червь".

Лаборатория араратской кошенили в Ереване – это всего две комнаты, уставленные приборами, термостатами и стеклянными колпаками, под которыми хранятся образцы солончаковой почвы.

Именно здесь центр исследований, предмет которых охарактеризован в Большой Советской Энциклопедии так: "Кошениль (от испан. cochinilla) – общее название нескольких видов насекомых подотряда кокцид, пли червецов, и щитовок (Coccoidea), из которых добывают красную краску кармин".

Сотрудники лаборатории могут рассказывать о кошенили часами, а начинают почти всегда с цикла развития насекомых.

...В конце апреля – начале мая из яиц, благополучно перезимовавших в почве, вылупляются "бродяжки" – крохотные темно-красные личинки араратской кошенили. Свое название они оправдывают полностью: бродят по солончаку, пока не наткнутся на кормовое растение, а таких здесь два – тростник и прибрежница.
Теперь бродяжничество кончается: личинки зарываются в землю, присасываются к корневищам и начинают "нагуливать вес". К августу они увеличиваются в размерах во много раз: это уже круглые "черепашки" с сегментированной спинкой, немного похожие на маленьких мокриц, но только светло-фиолетового, а затем и темно-красного цвета.

Далее развитие следует двумя очень непохожими путями.
Кошениль – удивительное насекомое. Самки и самцы столь различны, что, сопоставив супругов, человек, незнакомый с кокцидами, никогда и не предположит, что между ними возможен брачный союз. В середине августа, когда самки – они так и останутся навсегда "черепашками" – все еще сосут соки из корневищ, на поверхность почвы выбираются будущие самцы, тоже красные червячки, только намного меньше своих прожорливых подруг, да еще в придачу лишенные рта. Эту стадию биологи называют преднимфой.
Преднимфы ползают по своей надобности по солончаку – кстати, в чем заключается эта надобность, до сих пор досконально неизвестно, – а затем опять-таки зарываются в землю, чтобы образовать кокон и стать полноценной "нимфой", иначе – куколкой. Однако на этом метаморфозы не заканчиваются.
В сентябре из коконов... выпархивают самцы. Именно выпархивают. Ибо в отличие от нелетающих упитанных самок-червячков самцы кошенили, достигшие стадии "имаго", – это крылатые мушки с длинными восковыми хвостовыми нитями.
Итак, сентябрь. Солончаки усеяны красными точками – вылезшими на свет самками, готовыми к оплодотворению. В воздухе порхают их эфемерные супруги. Месяц-полтора длится этот важнейший период жизни кошенили.
После спаривания самки окончательно удаляются в землю, чтобы опушиться, сотворить из восковидных нитей пуховые яйцевые мешочки, отложить яйца и... спокойно умереть. Цикл завершен, и да здравствует новый цикл!
В лаборатории хранятся образцы высушенной кошенили, самок кошенили в формалине. В микроскоп можно наблюдать нимфу – крохотное созданьице уже с усиками и глазами, с зачатками крыльев или рождение "бродяжек": из красных яичек, опутанных тончайшими нитями пухового мешочка, в момент вылупления красных же, меньше макового зернышка личинок.

Из-за проводимых в Советской Армении крупных мелиоративных работ, солончаки постепенно исчезают, а вместе с ними может исчезнуть и кошениль – насекомое-эндемик. Ареал обитания у него очень маленький – три тысячи гектаров. Без тростника и прибрежницы кошениль не проживет, а солончаки еще тем хороши, что там у нее меньше всего врагов. Любая иная почва не годится.

Выходов из положения всего два: искусственное разведение "кармир вортана" и вот эти самые заказные двести гектаров.

Тогда же институту выделили 200 гектаров солончаковых земель в Октемберянском районе специально для охраны кошенили.

"Живая краска" известна с незапамятных времен. В библейских легендах упоминается красная краска, полученная из "красного червя", которая "ранее всех употреблялась потомками Ноя". В III веке персидский царь подарил римскому императору Аврелиану шерстяную ткань, выкрашенную в багряный цвет. Ткань стала достопримечательностью Капитолия, Рим полнился слухами о потрясающем цвете материи, источником же краски, как оказалось, был некий червяк, культивировавшийся в далекой Армении, – "кармир вортан".

В V веке появились и письменные свидетельства об араратской кошенили. "Корни тростниковых растений не бесполезно выращивает вожделенная равнина Арарата, – писал армянский историк Лазарь Парбеци. – Ими порождаются черви на украшение в красный цвет, который приносит пользу любителям доходов и роскоши". И дальше след кошенили не теряется. Он приводит к средневековым арабским хроникам, где упоминается получаемая из червя краска под названием "кирмиз" – она использовалась в Армении для окраски пуховых и шерстяных изделий и вывозилась в различные страны.

К сожалению, в более поздние времена судьба отвернулась от араратской кошенили. С XVI века промысел ее пошел на убыль. На мировом рынке появилась мексиканская кошениль. Насекомые из Нового Света были мельче араратских, но обладали рядом неоспоримых достоинств. Во-первых, краска получалась более яркая, более, что ли, "карминная". Во-вторых, в Мексике цикл жизни насекомых короче: там получают не одно, а до пяти поколений кошенили в год, и, следовательно, "урожай" не в пример обильнее. Наконец, видимо, и кормовые растения – кактусы нопал и опунция – играют определенную роль: в мексиканской кошенили практически не было жира, который так мешает при обработке кошенили араратской.

Насекомых собирали на кактусах, умерщвляли, сушили и в виде сморщенных "зернышек" пускали в торговый оборот: получить из них краску на месте не составляло труда. Продукт так и назывался: grana – зерна. А в России он еще именовался "канцелярным семенем".

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона так пишет о кошенили: "...Вывезена из Мексики и разведена в Гондурасе, на Яве, Канарских о-вах, в Алжире, на мысе Доброй Надежды и в Испании... Лучшая кошениль – черная из Гондураса и Вера-Круца, состоявшая из крупных насекомых первого сбора, и темная и серебристая кошениль с Канарских о-вов..."

Увы, об армянской кошенили крупнейшая дореволюционная энциклопедия не сказала ни слова.
А ведь она была, была, не исчезла никуда. Про араратскую краску, про знаменитый некогда "кирмиз" просто... забыли.

И лишь в немногих армянских монастырях по-прежнему доброй славой пользовался "кармир вортан": кармином раскрашивали гравюры в книгах. А еще в начале прошлого столетия в Эчмнадзинском монастыре архимандрит Исаак Тер-Григорян, он же миниатюрист Саак Цахкарар, упорно ставил опыты по сбору кошенили, восстанавливал старинные рецепты получения стойкой краски.

В тридцатых годах XIX века "кармир вортаном" заинтересовался академик Императорской академии наук Гамель. Ученый написал труд о живых красителях, и фамилия его была даже увековечена в видовом названии араратской кошенили – Porphyrophora hamelii, то есть "порфироносная Гамеля".

На рубеже столетий пришла эпоха дешевых анилиновых красителей, и, казалось бы, кошениль – мексиканская ли, араратская или польская (есть и такая, ее собирали в Польше и на Украине) – должна была кануть в Лету.

Но... не тут-то было. Со временем ревнители анилина и его производных умерили свою восторженность. Дешевизна, конечно, привлекательна, но у естественных красителей есть два незаменимых качества: светостойкость и полная безвредность для человека.

Пищевая и парфюмерная промышленность требовала все-таки не "химию", а "канцелярное семя". И об араратской кошенили вспомнили снова. Еще в 1929 году Паркомторг РСФСР организовал первую при Советской власти экспедицию за араратской кошенилью.

В дальнейшем развитию промысла помешала война, в послевоенные годы хватало иных дел. И лишь в 1971 году история "кармир вортана" началась с новой страницы: было решено изучать условия развития и изыскивать новые, более эффективные возможности использования араратской кошенили в народном хозяйстве.

Кошенильная краска – самая древняя, и множество слов, на разных языках означающих "красный", связано с ней. В латинском "окрашенный в алое" будет "вермикулат" – от "вермис", что означает "червь"! Возьмите славянское "кровь", откуда "кровь" и "крев", "чров" и "чермное". Теперь сопоставьте такой ряд: "вермис" – в латинском, "кермис", "кирмиз" ("красный") – в арабском языке (отсюда этимологи выводят слово "кармин"), в армянском – "кармир".
На санскрите "крими"... – "червь". По-турецки "красный" – "кирмиси", по-азербайджански – "гырмызы"... Чувствуете, в какой узелок все завязывается?! "Красный" – изначально! – значит, "окрашенный в такой цвет, который дает порошок, полученный из червя". Только, не вся араратская кошениль такая уж и красная...
Оттенки самые разные: темно-фиолетовый, сиреневый, малиновый, розовый... и наконец, истинный пурпур. Именно такими красками переливались рисунки в Матенадаране.

Вот выдержка из "Документа о получении краски "вортан кармир", датированного 1830 годом и повествующего об опытах известного нам уже Саака Цахкарара: "После умерщвления насекомых в растворе углекислого калия оставляют в воде 24 часа, затем кипятят в растворе мылянки (Saponaria), прибавляют дербенника (Lythrum), квасцов, процеживают и высушивают"… и все. Нет нигде указаний о пропорциях.

Только на разработку одного этого рецепта могут уйти годы. Нет данных. В каком количестве берутся компоненты, каково соотношение отвара и кошенили, что использовать у растений – цветки, листья или корни? – ничего не известно. Кажется – просто, а на самом деле головоломка.

Сегодня существует сложный процесс производства натурального кармина. Гомогенизаторы, растворители жира, кипячение, обработка щелочью (ох, уж этот жир, которого в тельцах самок кошенили содержится до 20-30 процентов! – избавляться от жировой пены трудно, ее выбрасывают, а вот, оказывается, древние и кошенильный жир утилизовали – готовили из него целебные мази), фильтрация и еще фильтрация, сернокислый алюминий и снова фильтрация...

Русский музей в Ленинграде экспериментировал с кармином, созданном искусственным путем и вот его заключение по поводу качества: "Цвет выкрасок очень близок к цвету пигмента, который применялся в древнерусской живописи (багор). Безусловно, если удастся наладить фабричное производство этого пигмента (для нас представляла бы ценность акварель), то в этом будут заинтересованы многие реставраторы..." И дальше: "На естественном свету выцветание едва заметно..."

Словом, краска нормальная, и реставраторам она нужна. Но ведь не только и даже не столько им. Кошениль просят ковроткачи, в частности, и текстильная промышленность вообще. Просят медики и биологи: при микробиологических исследованиях кошениль – великолепный краситель ядра клетки. Кармин нужен парфюмерам; пищевики заявляют, что их потребность в красном красителе естественного происхождения удовлетворена менее чем на тридцать процентов.

Подведем итог: кошенили нужно много. А раз так, то правильно надо организовать ее сбор. Самки насекомых выходят на поверхность в сентябре рано утром – в 6—7 часов, а в 10 уже исчезают под землей. Период сбора ограничен: нельзя собирать все, иначе воспроизводство кошенили будет подорвано. С зари люди должны осторожно ходить по солончакам, бережно – по одному! – подхватывать пинцетами насекомых и опускать в специальные стаканчики.

С одного гектара солончаков можно собирать до 40 килограммов биомассы кошенили, а это значит – один-два килограмма чистого кармина в порошке.

Есть идея механизировать процесс сбора: применить воздуходувные машины, нечто вроде "пылесосов". Пока таких машин нет, но в скором будущем должны появиться. По подсчетам, "урожайность" повысится в десять раз.

Потом, те же солончаки можно воссоздать искусственно, в лабораторных условиях, и такие опыты уже ведутся. К тому же кошенили нужна не соленая почва сама по себе, а кормовые растения, на этой почве растущие. Следовательно, можно культивировать тростник и прибрежницу на гидропонных установках. Представляете, вид перестанет быть эндемиком, кармин начнут получать где угодно, в любой климатической зоне, хоть в тундре! А если ботаники добьются круглогодичной вегетации кормовых растений в искусственном микроклимате, то и кошениль сможет давать два поколения в год...