Сегодня у нас в гостях Юрий Мечитов – специалист министерства культуры Грузии, известный далеко за пределами Грузии фотохудожник и кинематографист, а также писатель – автор нескольких книг, и политик – непризнанный эксперт в вопросах конфликтологии, хотя по образованию – горный инженер…

Это интервью было записано поздно вечером, когда Юрий Мечитов, освободившийся от бремени повседневных забот своей публичной жизни, привез меня в свою квартиру в одном из спальных районов Тбилиси.
Мы уединились на кухне. Юра, расслабившись после напряженного дня, за стаканом чая, в спокойной обстановке приготовился к откровенной беседе. Но перед тем как начать наше интервью, он, извинившись, включил негромко радиоприемник, чтобы не пропустить последние новости по стране, особенно в области культуры – в этот момент шел 11-й, довольно-таки резонансный день голодовки одного из грузинских кинорежиссеров у здания министерства культуры республики, и Юрия интересовало общественное мнение по этому поводу. Вот в такой обстановке Юра и начал свой рассказ…

***

Расскажи о своей семье, детстве, отрочестве, студенческих годах… в общем, о себе

Родился я в мае 1950 года, ровно через пять лет после окончания кровопролитной войны с немецкими фашистами, в семье служащего. Отец мой – Михаил Аркадьевич Мечитов, называл себя в шутку "доктор швейных наук, профессор головных уборов". Мать моя – Маноян Эмилия Георгиевна, была домохозяйкой. В семье нас было – трое сыновей. Я – старший. Один из братьев – Аркадий закончил эстрадно-цирковое училище, а другой – Георгий также получил инженерное образование,, У нас у всех – семьи. Мы со средним братом женаты на сестрах. Моя жена – Тамила Англиковская – моя одноклассница. У меня две дочери и трое внучек.

Рос я в историческом районе города – "Сванетис убани" на бывшей Черкизовской улице, названной в честь одного из двух мэров старого Тифлиса грузинской национальности – князя Черкизашвили (всего мэров было сорок пять – прим.ред.). как многие дети, мои сверстники, ходил в детский сад, потом пошел в школу. Вспоминая, сейчас, то время, могу сказать, что я был этаким "домашним" мальчиком. Шумным играм со сверстниками во дворе, и тем более на улице предпочитал интеллектуальные игры в домашних условиях – с кубиками, различные конструкторы и т.д., слушал патефон…

Учился в 32 средней русской школе. Любимым предметом были история, литература, хотя технические предметы мне удавались также хорошо, как и гуманитарные.
Больше всего мне нравилось участвовать в археологическом кружке, который вела Светлана Ивановна Налчагарова – наша учительница по истории, в кабинете которой в уголочке нами была устроена стоянка первобытного человека. Мы даже разместили там кости от гипсового макета человеческого скелета.

Мне и сегодня иногда хочется взять лопату в руки и копать…копать…копать. Мы многое еще не знаем – нет вещественных доказательств. Наверное, поэтому я отношусь к истории не как к науке, а как к искусству комментировать то, чего мы практически не знаем.

Это что касается моих школьных приоритетов. Что же касается моих внешкольных увлечений, то, когда я чуть-чуть подрос, моя бабушка Аничка со стороны отца подарила мне фотоаппарат "Смена-2". Это было где-то на границе пятидесятых и шестидесятых годов, точно уже не помню. Моя другая бабушка - мамина мама – я называл ее "Большая Бабушка", потому, что она была выше другой моей бабушки – папиной мамы) жила в старом тифлисском многонациональном дворике на Песках (исторический район Тифлиса, снесенный советскими властями, где сегодня разбит парк "Рике" – прим.ред.). Во дворе работали потомственные мастеровые-кузнецы. Они ковали ножки для чугунных печек. Отсюда разносились далеко по всей округе звуки ударов молота и запах раскаленного железа.
Я очень любил оставаться у большой бабушки. Помню она мне давала купюру в пять рублей и просила принести сосиски с закусочной недалеко от нас. Я мчался со всех ног и быстро возвращался, неся на пластмассовой тарелке удивительно вкусные сосиски, сдобренные большой столовой ложкой ядреной горчицы и прилагающегося к ним, потрясающего вкуса черного хлеба. Это было умопомрачительно вкусно.

В этом же дворе на втором этаже жил Гриша Овесян – фотограф киностудии "Грузия - фильм". Он часто меня фотографировал. Снимки моего детства – это работа Гриши. Находясь рядом с ним, я тоже увлекся фотоделом.
Более детально с фотографией – как накручивать правильно пленку на катушку, а затем вставлять ее в фотоаппарат, затем, ее, отснятую, заправлять в бачок, как проявлять, как готовить раствор для проявки, печатать и т.д., я познакомился, общаясь с нашим родственником Нодаром Окрокверцхишвили
У нас в семейном архиве есть сделанная мной фотография моего младшего брата (между нами восемь лет разницы в возрасте), когда он двухлетний роется в песочке. Не берусь утверждать, что это моя самая первая фотография, но что она одна из первых, сохранившихся до наших дней – это точно.

Первые снимки я печатал не у себя, так как вначале у меня не было всего того, чтобы печатать снимки. Они появились потом, вместе с ограниченным пространством, выделенным мне под небольшую лабораторию. Комнатка была с низким потолком и, чтобы поместить здесь фотоувеличитель, мне пришлось делать дырку под него в потолке.

В то время, вплоть до окончания школы в 1967 году, я фотографировал буквально все, на уровне фиксации, вроде своеобразной записной книжки. Я всюду с собой таскал фотоаппарат, а когда папина бабушка подарила мне также кинокамеру "Кварц-2", то и ее. Фотография для меня тогда была вроде прикладного искусства, формой для отображения мира и людей в нем. Тогда же пытался зафиксировать все это на киноленту. Мне нравилась возможность через кино реализация каких-то своих идей.

Правда в те годы, когда, оканчивая школу, выбирают дальнейший жизненный путь, я и не думал связывать себя этой профессией. Тогда выпускники школ, особенно мальчики, больше мечтали об автоматике и телемеханике, электронике, радиофизике и т.д. Не отличался оригинальностью и я. Тем боле, что одним из моих школьных увлечений было и радио-конструирование. Я даже смонтировал небольшой усилитель низкой частоты, который успешно функционировал и был предметом моей гордости.

Так я поступил в тбилисский Государственный Политехнический Институт на факультет технологии комплексной механизации подземных разработок месторождений полезных ископаемых.

Почему этот факультет?

В принципе, главная причина – сравнительно небольшой конкурс. Ведь не могли же все попасть на факультет АСУ или Автоматики и телемеханики, тем более на русский сектор, да еще при тех оценках, что я получил на вступительных экзаменах – "5" по физике, "4" по математике и "3" по химии, или по математике устно – уже не помню. Вот и пришлось идти туда, куда позволила советская система образования. И я не жалею.

Во время учебы в институте я три раза ездил в Донецк, на практику в угольный край. Вместе с настоящими шахтерами спускался глубоко под землю. Познал этот тяжкий труд не понаслышке. Горняки – это фантастические люди, настоящие мужики, своеобразная каста. Они не слишком жалуют тех, кто работает на поверхности земли.

В первый раз, когда наша группа двадцатилетних студентов прибыла в управление, то по дороге нам встретилась траурная процессия с погибшими шахтерами в красных гробах, затем чуть поодаль – вторая такая же процессия. Зашли в управление – всюду плакаты с предупреждениями о смертельном травматизме, а также способах выживания под землей. Мы ужаснулись в первый момент. Но потом пообвыкли. Стало очень интересно. Даже, обычные в таких случаях беззлобные шахтерские шуточки, как то "посадить кровлю", не обижали нас. Для несведущих поясню – кровлей называется т.н. потолок в пространстве, образованном после удаления оттуда угля. Кровля должна быть укреплена крепежными балками, т.е. "посажена" на них, чтобы избежать обвала.

И еще одно немаловажное обстоятельство нашей первой шахтерской практики – рядом в Донецке был замечательный книжный магазин, а у нас неплохая шахтерская зарплата.

На следующий год была вторая практика. Во время третьей, преддипломной – она была на заключительном курсе, зимой, мы практиковались уже в должности горного инженера.
От той поры на память осталась моя фотография в шахтерском обличии.

За время студенчества я женился, и к окончанию института у меня уже было двое маленьких детей. Обеспечение семьи всем необходимым, стало приоритетным для меня. Одновременно с этим обстоятельством, соответствующая статья позволяла мне, отцу двух малолетних детей, избежать воинских сборов. Поэтому по выпуску из института я не получил офицерского звания, как мои товарищи.

Окончив ГПИ в 1972 году и, получив образование по учетной специальности 0202 – горный инженер, я четыре года проработал в организации "ГИПРОШАХТ" (Государственный институт проектирования шахт – прим.ред.), в ее центральном офисе в Тбилиси. Я принимал участие в проектировании шахт в Очамчира, Чиатура и других местах Грузии.

Трудное в финансовом отношении было время. После окончания института я, с семьей стал жить отдельно от родителей. Одним из положительных моментов этого факта в моей биографии было то, что моим соседом оказался художник-график Марк Поляков, ставший моим другом, ныне живущий и здравствующий в Нью Йорке. Марк Поляков внес значительный вклад в мое становление, как художника, и вообще, в развитие грузинской фотографии.

Как инженер-проектировщик я получал на руки 92 рубля, и, конечно же, искал возможность подзаработать где-нибудь в другом месте. Даже шесть месяцев проработал помощником фотографа в институте эстетики, делая какую-то второстепенную работу, не имеющую ничего общего с творчеством.

Потом мне все это надоело, и я понял, что надо заняться чем-то другим. Ну не мое это дело быть инженером, тем более ученым.

Несмотря на то, что фотографией я занимался с детства, первым моим творческим увлечением стало для меня кино. Именно творческим.

И я устроился методистом студии любительских фильмов при Совете профсоюзов ГрССР. Тем более, что снимать кино для меня было не новым занятием. Еще работая в "ГИПРОШАХТ"-е, я с друзьями в 1974 году снял художественную киноленту "с 9 до 6", рассказывающую о работниках одного учреждения. Это во всех параметрах интересная картина, актуальная и сегодня. Картина заняла один из главных призов всесоюзного кинофестиваля любительских фильмов.
Надо бы перевести ее в нужный формат для широкого показа. Надо…, но времени не хватает.

У меня была еще одна, потрясающая, на мой взгляд, картина того периода на политическую тему. Она была снята в 1975 году.
Снял я ее с моим бывшим одноклассником – Аликом Имановым. Называлась она "Знаю, близок миг…" – о событиях 1973 года в Чили, когда был свергнут президент Сальватор Альенде и к власти пришла хунта во главе с Пиночетом.
Эта картина была построена исключительно на исторических фотографиях, чередующихся под соответствующие музыкальные фрагменты.
Фильм был показан в на фестивале в Калинине (ныне город Тверь – прим.ред.) и также пользовался успехом у зрителя. Об этом фильме было напечатано в "Комсомольской правде".
К сожалению, и оригинал и копии пропали.

Самый известный мой фильм, мы сняли с моим другом Марком Поляковым в 1977 году – "Нина Иосифовна", когда я уже работал в Профсоюзах. Фильм о судьбе учительницы русского языка Нины Иосифовны Козловской, всю жизнь отдавшей своему делу, пожертвовавшей личным счастьем, доживавшей свой век в одиночестве, после смерти своей старой подруги, делившей с ней кров. Фильм имел такой резонанс, что о нем даже была напечатана статья в популярном на весь Союз журнале "Советский экран", корреспондент которого специально прилетел для интервью с нами. Успеху фильма способствовало еще и то обстоятельство, что на его показе 5 ноября 1977 года сидел, приглашенный нами Сергей Параджанов, приехавший в Тбилиси после четырехлетнего заключения в украинской тюрьме – это была первая моя встреча с великим режиссером. Ему фильм также очень понравился.
В заключении об этом фильме можно сказать, что он снят на 16 мм пленке и идет 12 с минут.

Еще один фильм я снял с Темо Челидзе (Темо Челидзе трагически погиб в ДТП – прим.ред.), который был показан на общественном телевидении Грузии. Музыкальный фильм о джазовом фестивале. Эта пленка где-то лежит среди тысячи других в архиве. Никто ее сейчас искать не будет. Обидно, потому, что этот фильм снят несинхронными, заводными камерами и отнял много творческих сил и энергии на монтаж и многое другое. И это тогда, когда на Западе уже была изобретена камера французской фирмы "Eclair", вмещающая 120 метров 16 мм пленки, хватающей на 10 минут съемки, которая поддерживала без каких-либо проводов кварцевую стабилизацию с звукозаписывающим устройством.
Это сейчас снимать – одно удовольствие. Есть все для этого и на должном техническом уровне.

Потом возникла идея поступить в театральный институт. Два-три раза сдавал документы на факультет научно-популярного, потом документального кино. Не пустили... Во ВГИК дорога мне была тоже заказана – надо было кормить семью. Поэтому на мою кинодеятельность пришлось поставить жирный крест и до поры до времени приостановить. Но, как говориться – еще не вечер. Я очень на это надеюсь

А были еще снятые тобой фильмы?

Да, были, но рассказ о них займет немало времени, тем более, что они затерялись где-то в архивах перестроечного и постсоветского времени. К сожалению, кроме двух фильмов – "Нина Иосифовна" и, "с 9 до 6", – от того периода ничего не сохранилось. Эти два фильма – пожалуй, то единственное, что осталось от моего кинотворчества.

Расскажи, как ты стал фотомастером

К сожалению, в детские годы, да и в то время, когда занимался кино, у меня не было такого целенаправленного фотоархива, какой у меня существует с 1977-1978 годов, точнее с 1979 года. В этом году, не помню с подачи кого, мы – я и Вова Николаишвили – заведующий цехом фотографии при киностудии "Грузия-фильм", устроили фотовыставку в Доме кино. Тот год стал поворотным моментом в моей жизни. Именно с этого года я стал относиться к занятиям фотографией творчески, так как, несмотря на то, что я до этого, практически много лет занимался фотографией, к тому моменту было всего пятнадцать фотографий, которые могли быть отобраны для выставки. Пришлось доснимать в срочном порядке еще десять снимков.

С помощью старших, более опытных товарищей я доснял их и выставка прошла на достаточно высоком уровне. Мой друг – Марк Поляков помогал мне в отборе фотографий для той выставки. Марк был замечательным графиком. В своих работах он новаторски использовал перспективы, создаваемые разной оптикой. Так вот, когда мы отбирали фотографии для выставки, он сказал хорошие, мудрые слова, которые я помню до сих пор – попробую передать их смысл своими словами: «Юра, когда ты фотографируешь и получаешь, на твой взгляд отличный снимок, ты радуешься этому, но ты не делаешь из этого акта искусства, т.е. для тебя это не заявление, а акт искусства – это заявление. Своей фотографией ты говоришь – вот он я, я так вижу, и я так ощущаю». Эти слова оказались ключевыми для меня и наложили отпечаток на все мое дальнейшее фототворчество.

Следующая выставка моих работ состоялась в 1982 году. Я делал большую персональную выставку в Доме работников искусств, в центре города (на пересечении бывших улиц Махарадзе и Лермонтова – прим.ред.). Выставлено было около восьмидесяти фотографий – и это было достаточно серьезно. С этого момента и начинается мое фотографическое крещение – мэтры фотографии того времени признали во мне состоявшегося фотомастера.

Кого ты считаешь своими учителями?

Конечно-же Марка Полякова и Сергея Параджанова. Особенно их уроки композиции.

С Марком мы много времени проводили вместе, обсуждая теорию и практику фотографической науки. Уже после выставки в Доме кино, отправив летом наших жен в Манглиси (дачный поселок в горах недалеко от Тбилиси – прим.ред.), мы с Марком до самого утра могли просидеть за чашкой крепкого чая, рассматривая фотографии и обсуждая ту или иную композицию, выявляя сильные и слабые стороны. И вот, в один из таких моментов я почувствовал, что, наконец, до конца уяснил все секреты композиции в постановке кадра.

Что ты больше всего любишь снимать?

Исходя из особенностей своего характера, я предпочитаю портрет. Портрет – это не что иное, как акт коммуникации. Своим студентам я говорю, что девяносто процентов успеха в портрете зависит от общения фотографа с клиентом. И только десять процентов – от технической составляющей. Хотя и эти десять процентов тоже немаловажны. Они подытоживают результат всей предыдущей работы фотомастера. И все же они не главное в процессе фотосъемки портрета, так как мы начинаем работу задолго до акта фиксации, хотя я не люблю этого слова и стараюсь исключать его из обихода.

Как ты относишься к заявлениям некоторых художников, что фотография не может быть искусством, во всяком случае, не в сравнении с живописью

Также как и живопись, фотография – это способ создавать искусство. Важно, в чьих руках кнопка затвора камеры фотомастера и кисть с палитрой в мастерской художника. К сожалению, сегодня художники, в большинстве своем, не создают искусство. Также, как и фотографы. Все устремились в погоню за хлебом насущным. Не многие остались верны искусству.

Я, при содействии одного из ведущих банков Грузии, выпустил книгу-фотоальбом "101 портрет". Это был заказ, предназначенный для VIP-персон банка в подарок на Новый год. В этом альбоме портреты известных деятелей искусства, как советских, так и зарубежных, созданные мной за тридцать лет. В среднем три портрета в год или один – в три-четыре месяца. Здесь собраны портреты молодых Янковского с Абдуловым, Верико Анджапаридзе и Додо Абашидзе, Роберта де Ниро и Марчелло Мастрояни, и т.д. И ведь каждый из этих снимков имеет свою истории. Одни портреты созданы в фотостудии института гидрометеорологии, где я проработал с 1980 по 1990 годы. Для других приходилось выезжать на дом или на природу.

Еще одна большая работа, в результате которой была издана книга "Сергей Параджанов. Хроника диалога" – о жизни и творчестве великого режиссера в фотографиях, сделанных мною за долгие одиннадцать лет общения с ним. Текст и подписи к фотографиям также написаны мной. Книга получила большой резонанс во всем творческом мире. Презентации состоялись в Москве, Лондоне и Тбилиси.

Недавно вышла еще одна моя книга в соавторстве с кинорежиссером Тамар Суламанидзе о грузинской фотографии с 1955 по 2012 годы. Среди 200 авторов есть и армяне – Саркис Дарчинян, Александр и Лева Мамуловы, Азат Манукян, Рубен Рухкян, Александр Арутюнов, Александр Сааков и другие, оставившие неизгладимый след в становлении и развитии фотографического творчества в Грузии.

Как видишь, все книги довольно-таки объемны и прекрасного качества исполнения.

Есть еще небольшие подарочные наборы открыток, выполненные мной, среди которых есть и об армянах.

Ты смог бы отличить любительский снимок от работы профессионала?

Не всегда. Все зависит от того, что ты вкладываешь в понятие "профессионал". Есть работы в фотографии, требующие высочайшего профессионализма. Кстати, в творческой фотографии, претендующей на искусство, в этом нет необходимости.

Еще в понятии профессионал присутствует заработок, а любитель может развлекаться бесплатно и получать удовольствие. Но и он может снять шедевр. Иногда, случайно.

Сколько в итоге было выставок твоих фотографий после 1982 года?

Больше ста по всему миру – кроме городов Советского Союза, в Германии, во Франции, в Англии, в США…в общем все не перечислишь
С 1985 по 1989 годы, вместе с группой фотографов "Точка зрения" мы дважды устраивали выставки в Прибалтике, в частности в Таллине и Вильнюсе.
Недавно была организована моя выставка в Екатеринбурге (бывший Свердловск – прим.ред.).
В Англии решили в Национальном театре в Лондоне устроить фестиваль Параджанова и, естественно, пригласили меня с фотографиями и книгой, только-только увидевшей свет. Потом была выставка в Бристоле.
В 2004 году голливудский музей кино организовал выставку моих работ.
У меня также состоялись две выставки эротической фотографии. Даже книга уже готова, надо найти только деньги, но здесь ее выпустить невозможно, так как у нас в стране довольно-таки непонятное отношение к обнаженному телу...
Сейчас я работаю одновременно над пятью проектами. Хочу сделать небольшую серию цветных портретов. Именно, цветных. Где цвет есть цвет. И не потому что цветное, а как в кино, где чувствуется жизнь.

Что-то не очень понятно. Задам вопрос из фильма "Москва слезам не верит" – "ПЕРЕВЕДИ…"

В черно-белой фотографии бόльшая степень условности, чем в цветной. А условность – это первое чем отличается искусство от жизни. Соответственно черно-белая фотография больше приближена к искусству, чем цветная. Теперь понятно?

А еще что лежит в папке перспективных проектов маэстро?

В 2010 году была организована большая выставка моих работ за весь период моей деятельности. Хочу снять фильм об этом, ведь тогда, переходя от картины к картине, я, вспоминая политическую ситуацию в стране, рассказывал об истории возникновения этих фотографий.

Наконец мы добрались до Юрия Мечитова – политика.

Мы живем в несколько абсурдном мире. Единственную государственную должность, которую я занимал, как чиновник – это должность заместителя министра культуры, хотя нигде, ни в каких, даже бухгалтерских документах моя фамилия так и не успела появиться. Быстро был найден повод, в связи с которым я пересел с кресла замминистра на должность специалиста. Но с удовольствием поработал бы в области конфликтологии, хотя меня туда не пускают. А мог бы принести там пользу, особенно в зонах конфликтов – их де-факто в Грузии два – Абхазия и Южная Осетия.

У тебя есть какой-то план действий, который поможет сблизить позиции конфликтующих?

Ничего особенного тут придумывать не надо. Надо просто работать планомерно, методами народной дипломатии, различных встреч, работать с людьми, направлять их деятельность, сделать так, чтобы восстановить мир там, где его нет. Весь этот существующий хаос, можно видеть как предтечу порядка. Как у хорошей домохозяйки, чтобы убрать квартиру, она наводит в ней некоторый хаос, а в результате всюду чистота и порядок. Но мы вступили в эпоху, когда хаос может стать всеобъемлющим, и тогда никакого порядка не жди..

Я неоднократно заявлял и сейчас говорю, что если бы проблему межэтнических конфликтов решал бы я, то решил бы ее, буквально за год-два.

Довольно-таки смелое заявление

И тем не менее. Я сейчас изучаю одну интересную теорию, по которой открыт закон развития человеческих обществ и он привязан к межэтническим отношениям. Есть определенный стиль поведения, от которого, как с наезженной пластинки, ты не можешь отойти. Человек веками наступает на одни и те же грабли, и от этого никуда не денешься. Он не может периодически не наступать на них. Есть неизменяемые этнические характеристики. Разные нации несут разные стили своего поведения. В политике, и особенно в конфликтологии нельзя этого не учитывать.

Я иногда задумываюсь над тем, какое я имею отношение к армянству, кроме как родство по матери (мать Юрия Мечитова в девичестве Маноян – прим.ред). У меня есть свое определение нации. Человек принадлежит к той или иной нации, если присутствующая в нем система иррационального, что заложено в его сознании, его поведении, в его ментальности, восприятие исторического прошлого – неважно сфальсифицировано оно или нет, представляет для него какую-то ценность. И еще очень важно знание языка. Я считаю, что только эти два фактора обязательны для идентификации человека, как принадлежащего к данной нации. Если человек не знает языка данной нации, то он не может до конца входить в систему взаимоотношений внутри этноса. Так что армянин из меня никудышный.

Я имею право говорить об армянах, поскольку, изучаю и знаю часть их эмоционального состояния. Т.е. для меня это не все равно. И это очень важно. Я могу не учитывать рыжеволосых ирландцев, отправившихся когда-то через океан завоевывать Америку. Я просто не могу много знать о них. А вот в отношениях с армянами я хочу знать, как можно больше.

Грузины никогда особо не интересовались армянами. Не интересуют они их и сейчас. Я наверно один из первых, который открыто в эфире заговорил об армянофобии в Грузии. И в Парламент я не прошел, и в кресле замминистра не усидел, наверное, именно по этой причине.

Можешь описать армянина, ныне живущего в Грузии?

Армянин в Грузии до сих пор живет своим прошлым, когда его предки, вместе с грузинами помогали строить государство. Некоторые города, включая и исторический центр столицы Грузии, построены исключительно армянами. Армяне, составляя большинство населения городов, жили зажиточно, что вызывало злобу и зависть. Некоторые из армян, проявив смекалку и напористость, становились миллионерами и держали ряд сфер деятельности, в том числе торговлю и банки, в своих руках. Из сорока пяти мэров города Тифлиса – сорок два были армянами. После прихода советской власти все изменилось. У армян отобрали недвижимость. Постепенно отобрали возможность занимать подобающую по профессиональным качествам должность, оставив только ремесла – сапожное, портняжное и парикмахерское дело а также ... фотографию.

Армянская причастность к истории Грузии безбожно замалчивается, а что еще сохранилось, то бессовестно уничтожается. Примеров этому можно привести сколько угодно. Сколько лет в центре Авлабара, недалеко от президентского дворца ютятся развалины величественного Кармравора или Кармираветарана – знаменитой Красной церкви, в одночасье рухнувшей неизвестно от чего. Предмет многолетних споров армянской и грузинской церквей красавец Норашен с уникальными фресками позднего средневековья прямо-таки изошелся трещинами. Рухнувший купол уникальной церкви Мугни служит молчаливым укором. Чуть повезло церкви Сурб Ншан на ул. Серебряной, там успели поставить подпорки, но сейчас работы опять заморожены. А ведь все это принадлежит не только армянам – это огромный пласт вложенный армянами в грузинскую культуру. Кстати, многим просвещенным грузинам, с которыми я близок, такое поведение неприемлемо.

Последний вопрос – что бы Юрий Мечитов пожелал нам всем

Я даже не знаю, что и сказать. Что желают в таких случаях. Чтобы прежде всего мы были бы людьми. Недавно, в одном из интервью меня спросили о том, как я отношусь к тому факту, что Армения проголосовала в ООН против резолюции о беженцах. Причем спросили с явно провокационной целью, чтобы лишний раз убедить грузинский народ, что армяне основные враги грузин. Я ответил, что каждое государство голосует в интересах своего государства. Ведь Грузия не признает геноцида армянского народа, хотя геноцид черкесов Парламент Грузии принял единолично и единогласно.

Оставайтесь людьми, свободными в своих решениях.



***

Мы решили познакомить Вас с выписками из некоторых литературных опусов и журналистских статей Юрия Мечитова

2005
Немного о грузинской ментальности или исповедь маргинала (выписки из статьи)

… Я – человек грузино-армянского происхождения, живущий в Грузии, получивший русское образование. Какова моя этническая идентификация? Заявляю: я не знаю! Я не нахожу этнической ячейки, которую смог бы заполнить. Моя гражданская идентификация, конечно же, грузинская, и с этнической точки зрения, я, скорее, все-таки, грузин, хотя 9 из 10 членов общества считают меня армянином…
...Хочу упомянуть о феномене тбилисской культуры, которая сама по себе полиэтнична, и вспомнить Серго Параджанова, который является плодом именно этой культуры. Его породил Тбилиси. Если бы Серго Параджанов вырос где либо в другом месте, он бы не стал Параджановым. Любой мегаполис, будь то Тбилиси, Венеция, или Нью-Йорк, создает свою неповторимую культуру...
...Большим преступлением было за счет упадка грузинских деревень и деградации малых городов, расширение одного города. В Тбилиси в большом количестве поселились люди, выросшие в моноэтнической культуре, для которых тбилисская яркая, полиэтническая культура оказалась чуждой. Именно эти люди стали основной опорой шовинистского режима Звиада Гамсахурдиа...
…Мы вместе с двумя моими друзьями, актером Баадуром Цуладзе и мыслителем Вовой Пичхадзе, создали организацию «Конгресс народа Грузии». Тогда прошло всего три дня после падения Гагры.( 2 октября 1992 г) Прошел митинг, посвященный этому трагическому событию, на котором выступил со словом и я, заявив на всю Грузию (шла прямая телетрансляция), что «...даже если у меня в паспорте пятнадцать раз будет написано «армянин», я все равно останусь сыном Грузии и буду служить грузинскому государству». Мое выступление не было вызвано простым пафосом. В него была заложена мысль о том, что выросший в Грузии человек, является сыном этой земли, его родители – тоже дети этой земли, и любая боль этой земли – это и их боль, твоя боль, а значит, с гражданской точки ты – грузин…
…Среди нас (грузин – прим.ред.) существует и скрытый антисемитизм (несмотря на нашу 26-вековую дружбу) и практически явная армянофобия (настолько явная, что в нашей нездоровой политической борьбе используется как оружие, дабы набрать побольше баллов в обществе). Генезис этой фобии заслуживает отдельного рассмотрения – придется вспомнить «И камни возопиют» Ильи Чавчавадзе, а еще проанализировать множество явлений…
… Знаменательно, что, несмотря на недавние войны, ни осетинофобии ни абхазофобии среди грузин не наблюдается…
...Давайте освободимся от комплексов и фобий и вместе позаботимся о нашей родине. Конечно, Грузии придется искать соответствующее место в разноцветной мозаике современного человечества. Для этого необходимо подключить все ресурсы, задействовать потенциал всей нации (включая и этнические меньшинства!), сделать женщину по-настоящему свободной… Если мы хоть немного не изменимся сами, никто нам не ниспошлет лучшего правительства. Если мы изменимся к лучшему, изменится и наша страна...

2006 год
Фотограф – заложник создаваемых им образов.

Он обречен на нерасставание с прошлым, которое у него собрано в негативах, в позитивах, а сейчас уже и в цифровых файлах. И эти образы прошлого имеют особенную власть над фотографом. Часто они взывают к нему в приступе эксгибиционизма, страстно желая быть выставленными, опубликованными, собранными под одной обложкой.
Для меня ценность фотографии – в ее молчании. Созданная зачастую в дикой суете, она, ничего общего с ней не имеет. Вопреки распространенному мнению, фотография фиксирует не мгновение, но вечность, подчеркнутую геометрией прямоугольника. Удивительно, как будто снимается мгновение, а фиксируется вечность!..
...И она никуда не торопится, никуда не спешит, не навязывает свой ритм, а позволяет остановиться, задуматься, познать самого себя…

2007 год
Письмо к Богу

Несколько лет назад я прочёл в одном русскоязычном еврейском сборнике странный рассказ. Благодаря фантазии автора, герой – журналист, берёт интервью у самого Господа Бога по его просьбе. Журналист, основательно подготовившись, забрасывает Всевышнего кучей вопросов – претензий, суть которых в том, что созданное им человечество все время пребывает в несчастье, не уверено в будущем и может погибнуть окончательно. На что Бог спокойно отвечает, что он создал совершеннейшее существо – человека, создал ему для полноценной жизни окружающий мир, словом, снабдил всем возможным для счастливого существования. И сейчас, конечно, Он сопереживает, беспокоится, но вмешаться не может, так как наградил человека свободой выбора между добром и злом.
Всё это мы слышали и раньше в различных итерпретациях, но вопросы, нет, претензии к Всевышнему, как это кощунственно ни звучит, остаются.
Как случилось, что не смог Всевышний поставить нас прочно и гарантированно на путь добра и любви? Почему дьявол так силён? Как допустил Господь, что зло во сто крат привлекательнее добра? И что зло идёт столбовой дорогой, а добро вынуждено петлять узкими тропинками? И если большинство чуть ли не автоматически становятся на дорогу порока, о какой свободе выбора идёт речь? И так во всём – человек тянется к низкопробному, порочному, плохому... На самом деле, есть ли у нас выбор или нам суждена единственная, безальтернативная дорога к самоуничтожению?
Пока не поздно, лучше Господу Богу признать, что его амбициозный проект под названием «homo sapiens» потерпел полный крах, и что более кровожадного, злого и беспощадного существа нет на всём белом свете. Действительно, о каком медведе или волке, или даже крокодиле и акуле можно сказать "кровожадный"? Животные действуют инстинктом, человек же живёт корыстолюбивым умом, в котором гнездятся тысячи сумашествий, ненавистей, несчастий. В то же время нас уверяют, что в жизни человека ничего не происходит без воли Всевышнего. Так, кто же ответственен за всемирную человеческую трагедию, свидетелями которой мы являемся, якобы обладающий выбором человек, чья биография прописана в небесах или всемогущий Бог?
Не дает мне покоя один вопрос – чем занимался Господь в тот злосчастный день, когда в одном маленьком городке нелюди ( или нет, как раз люди!) захватили школу, и где испуганные, голодные, жаждущие дети умоляли пощадить их. Кто внял их молитвам? Адвокаты Бога уверенно объясняют, что для Всевышнего наша физическая жизнь не представляет большой ценности, Он, видите ли, заботится о спасении наших душ. Хорошо, поверим, что души этих несчастных детишек блаженствуют в раю, но в каком бесконечном аду находятся их родители, родственники, искалеченные и травмированные? Они тоже духовно возвысились?
Можно привести массу примеров, подтверждающих, что Господь давно (если не с самого начала!) нас забыл и бросил. Не так давно в Испании свалился в обрыв автобус с паломниками. Погибли паломники и во Франции. Практически ни одно посещение святых мест не проходит без жертв. Кровавая история человечества полна примеров, когда люди убивали ( и сейчас убивают!) друг друга только за то, что по разному молились. Кто посчитает, сколько зла содеяно с именем Бога на устах? Под занавес одного самого страшного человеческого кровопускания (гордо именуемого второй мировой войной) представители одной очень верующей в Бога страны истребили за несколько минут население двух городов. Господь! Где ты был тогда и где ты сейчас? Сотни миллионов людей день и ночь умоляют, просят, увещевают: Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! Эх, не милуешь ты, не желаешь присмотреть за несчастным человечеством. Что, не должно быть ответственности перед своим созданием? Что, мы, родители не отвечаем за проступки наших детей? Явись и заяви о своей ответственности! Не надоели тебе эти шоу в виде слезящихся икон? А если и впрямь ничего не можешь, тогда зачем навязал нам свой растиражированный, пропиаренный и все равно непонятный, смутный образ? Неужели не желаешь предстать перед увязшим в грехе человечеством посредством телевидения? Как было бы здорово – телемост «Бог – человек» одновременно на всех уголках планеты, переведенный на 100 и более языков! Какая была бы благодать! Может быть, вместо набивших оскомину 10 заповедей, мы бы услышали 50, 100 новых?! Ведь устраивают мировые кинопремьеры, показы топ-моделей или эти трансляции футбольных матчей. Находим же время для этого безумия. Неужели пропустили бы Слово Божие, к тому же без посредников?
Но ты упрямо избегаешь ответственности. Знаешь, что мы не можем сказать тебе «уходи», как говорим очередному неудачному правительству. Но тогда у нас есть право знать, что, мы, люди на самом деле сироты , как это горько не звучит. И когда надежда свыше исчезнет, освободив нас от губительной иллюзии, тогда, может быть, поймём, что всё зависит только от нас. И тогда, у человечества, возможно, будет будущее.

***